Министерство энергетики опубликовало долгожданный проект постановления правительства, который может определить контуры российской электроэнергетики на десятилетия вперед. Попробуем заглянуть в будущее.
Вечные котлы
Проект определяет новые правила отбора проектов модернизации тепловых электростанций. Хотя в названии документа есть слово «модернизация», фактически там речь идет о другом — о замене оборудования старых станций возрастом более 40 лет на такое же, только новое. Требования к оборудованию описаны достаточно детально и особого выбора собственникам не оставляют. Цена вопроса при этом составит, по оценкам Минэнерго, около 2,1 трлн руб., которые лягут на плечи всех потребителей электроэнергии. Очевидно, что такая «модернизация» затронет десятки паровых турбин и котлов, созданных в СССР в послевоенные десятилетия. Тут важно вспомнить, что паровые турбины — это, по сути, технология XIX века, которая не претерпела принципиальных улучшений после середины XX века. Мировой рынок паровых турбин стагнирует, совокупный среднегодовой рост (показатель CAGR) прогнозируется там на уровне -0,25% до 2025 года, падение спроса на паротурбинные технологии ожидается даже в Китае — безусловном мировом лидере в этом сегменте. Даже самые современные крупные газовые турбины (которые в России не производят) теряют рынок: Siemens в конце 2017 года объявил о намерении сократить до 7 тыс. рабочих мест в производстве крупных турбин, с аналогичными заявлениями выступала GE.
Спроецировав логику правительственной программы на авиацию, мы получим планы инвестиций двух триллионов в перезапуск производства Ил-62 и Ту-154, на автомобилестроение — в возрождение конвейера с ВАЗ-2101, на связь — в развитие национальной телефонной проводной сети с «телефонными барышнями» на коммутаторах. Действительно, телефон с дисковым номеронабирателем, витым проводом и шуршанием в трубке проще, дешевле и надежнее мобильника (ведь у него нет дорогой батарейки и служит он десятилетиями), и выпускается он отечественным заводом, создает много рабочих мест и повышает ВВП — но даст ли за него хоть одну копейку клиент из очереди за новым iPhone?
При всей привлекательности стратегии «дешево и сердито» важно другое — то, что практически никаких других вариантов «модернизации» генерации в рамках этого программного документа не получится.
Парадокс ситуации ощущается тем сильнее, что на всевозможных конференциях в рамках Национальной технологической инициативы и других модернизационных проектов правительства ответственные за энергорынок чиновники декларируют стремление перейти на принципиально новый технологический уклад, развить распределенную энергетику, занять серьезную долю на мировых высокотехнологических рынках к 2040 году.
Энергетика малых форм
Тенденции современной энергетики состоят в Energy Transition — энергетическом переходе от больших централизованных систем с крупными станциями и мощными сетями в сторону децентрализации, распределенной энергетики, появления множества малых станций и накопителей, стирания границы между генератором и потребителем, увеличения свободы потребительского выбора. Во многих странах этот переход неразрывно связан с масштабным развитием возобновляемой энергетики. Новые технологии (возобновляемая и распределенная энергетика, накопители, цифровые устройства) подешевели за последние семь лет на 50–90%, рынок солнечной и ветровой энергетики, как ожидается, до 2025 года будет расти в среднем на 9–10% ежегодно, темпы роста рынка накопителей энергии вообще определяются двузначными числами. Если говорить о технологиях, близких российским условиям, то стоит вспомнить о рынке газовых турбин малой мощности, который, по прогнозу Frost & Sullivan, будет до 2025 года прибавлять 7,5% ежегодно. Стремительно растут рынки цифровых технологий — Smart Grid. Ни одного из этих рынков просто не существовало в те самые шестидесятые, когда запускали большинство российских электростанций, которые сейчас предлагается «модернизировать».
Развивают ли эти рынки только для того, чтобы бездумно гнаться за инновациями? Нет — конкурентная среда с тысячами агентов, каждый из которых становится частью решения задачи энергоснабжения (днем ты потребитель, ночью — генератор), позволит повысить системную эффективность, превратив энергетику в мощный центр устойчивого развития, а не просто основанную на монополиях «инфраструктурную отрасль». Среди прочего в такой среде трудно себе представить сооружение избыточных мощностей, столь характерное при ошибках строго централизованного планирования.
Трудности перехода
Российская энергетика пока в целом остается в стороне от «энергетического перехода». Тому есть и объективные причины: единая энергосистема с крупными станциями десятилетиями надежно обеспечивала потребителей дешевой электроэнергией и теплом. «Запас прочности», заложенный во времена СССР, позволил пережить череду экономических кризисов конца XX века и продолжает держать на плаву отрасль по сей день. Позиция консервативно настроенных экспертов понятна — вряд ли разумно совсем отказываться от того, что хорошо и надежно работает, отказываться от достояния наших отцов и дедов в пользу новомодных импортных технологий.
Но даже если оставить за скобками распределенную энергетику, которую разрозненные инвесторы (от нефтегазовых гигантов до отелей и магазинов) вот уже 20 лет с трудом развивают без каких-либо существенных мер поддержки со стороны государства, может быть, эта программа позволит хотя бы повысить эффективность, КПД старых станций, перейти на наилучшие доступные технологии (о которых так много говорилось в последние годы) или снизить выбросы парниковых газов?
Ответ достаточно прост — нет, шансов на это немного. Современные крупные станции на природном газе (такие есть и в России) в 1,5–2 раза эффективнее и экологичнее старых станций; современные угольные (таких в России практически нет) в 1,5 раза эффективнее старых угольных, выбросы на них в разы меньше за счет технологий «чистого угля». К сожалению, без масштабной реконструкции достичь этих эффектов не получится. Понятно, что энергоэффективность, инновации и чистый воздух стоят недешево, но непонятно, почему фактический отказ от них мы готовы воспринимать спокойно.
Альтернатива
Что можно было сделать вместо? Нет сомнений, разработчики программы знают это лучше многих — нужно побольше конкурентных процедур, открытости, гибкого подхода к будущему и поменьше ограничений. Например, можно было бы поменьше употреблять выражения вроде «высвобождающиеся средства потребителей нужно потратить на…» и вообще проявить чуть меньше безразличия к интересам потребителей энергии — если уж они остаются единственным источником финансирования программы. Во-вторых, проявить чуть больше открытости — ведь и долгосрочные прогнозы потребности в мощностях, и прогнозы спроса, и величины резервов и дефицитов, и ресурсы, и стоимости разных решений вызывают бурные дискуссии. Согласия среди стейкхолдеров нет. Обсуждение с использованием сценарного подхода к планированию будущего энергосистемы помогло бы сблизить позиции сторон. В-третьих, можно было посмотреть на опыт стран, решавших проблему «что делать с десятками старых ТЭС», — аналогичные примеры можно найти по всему миру. В-четвертых, можно было сделать два-три сценария, основанных на применении разных пакетов технологий (среди них могла быть и замена оборудования, и глубокая модернизация ТЭС, и ВИЭ с накопителями, и распределенная энергетика, и атомная, и гидроэнергетика) до 2050 года, и проанализировать долгосрочные последствия для потребителей, после чего открыто обсудить результаты. В-пятых, можно было чуть больше полагаться на конкурентные рыночные механизмы, а не на директивное ручное управление, в рамках которого заявленный «конкурс» выхолащивается в очередную административную процедуру.
Но похоже, что регуляторам проще оставить новые технологии за бортом программы модернизации, чем разрабатывать и внедрять сложную модель справедливой и открытой конкуренции. Ручное регулирование и утверждение проектов на правительственной комиссии проще и понятнее. Осталось узнать, действительно ли этот метод будет дешевым для всех потребителей или же наиболее крупные из них просто пойдут строить собственные станции и сети — вместо того чтобы платить за замену оборудования на чужих старых. В этом случае нам всем придется несладко.
