Команда RusCable.Ru провела один день на заводе «НП «Подольсккабель», чтобы разобраться во всех нюансах производства нефтепогружного кабеля. В этом нам помог один из героев проекта «Энергия нефтедобычи» — Ксенофонтов Алексей Валерьевич, первый заместитель генерального директора и коммерческий директор завода «НП «Подольсккабель».

— Алексей, расскажите немного подробнее про Консорциум рециклинга металлов, в который входит «Подольсккабель». 

—  Год назад мы объединились в консорциум. Консорциум объединяет несколько независимых предприятий: «Подольсккабель», который занимается выпуском продукции; «Транслом» — одно из крупнейших предприятий по переработке; «Фосфохим», который занимается производством катанки и катодов; НИИ «Севкабель» и ПТР-сервис, который оказывает логистические услуги. 

Наш консорциум организовался по инициативе Тарана Николая Васильевича, который вышел с предложением, чтобы Подольский кабельный завод возглавил производство нефтепогружного кабеля. Была организована команда, в том числе выходцев из «Росската». Мы объединили наши усилия и смогли вернуться на наши объемы выпуска — это около 1000 км в месяц. Это более, чем достаточно, и мы считаем, что у нас есть перспектива выйти на 1300-1500 км в месяц. Максимальная производительность при двухсменной рабочей неделе — 1200 км в месяц, а если работать в 3 смены, то можно выпустить еще больше. Мы доходили до объема 1200 км в месяц, это было примерно 3 года назад, когда изготавливали продукцию для «Сургутнефтегаза» и «Лукойла».

— Консорциум сейчас основной способ получения этих заказов или у вас есть свой сбыт?

—  Это совместная работа. Поиском заказов занимается и «Фосфохим», и «Подольсккабель» напрямую. Завод участвует в тендерах, в основном это самые крупные нефтедобывающие компании, но работа идет совместная: по формированию цены, по обеспечению материалами. Без совместной работы у нас, наверное, не получилось бы выйти на такие объемы и вернуть себе потребителей. 

— Почему они уходили? 

—  Если кто-то не знает, сейчас в России не так много производителей нефтепогружного кабеля, поэтому некоторые компании хотели за счет демпинга цен убрать с рынка одного из конкурентов, т.е. нас, но, к счастью, у них это не получилось.

— Сейчас это растущий рынок?

—  Я не вижу сейчас снижения рынка, потому что объемы заказов производства, начиная с февраля-марта этого года, только растут. Компании, которые потребляют нефтепогружной кабель, говорят о том, что не собираются снижать объемы. 

— Какие у вас отношения с заказчиками? Это открытые отношения или есть секретный вход на этот рынок?

—  Каждый может работать в случае, если есть оборудование, но рынок достаточно открытый. Многое зависит от твоей репутации, от возможности подстроиться под технические требования заказчика. Не секрет, что многие основные крупные потребители имеют свои собственные технические требования к нефтепогружному кабелю. Все эти требования с определенной периодичностью обновляются. Это могут быть требования к материалам, упаковке и т.д. Поэтому мы находимся в постоянном поиске новых решений и иногда предлагаем более интересные конструкции, чтобы опередить желание заказчика.

— Демпинг цен — он сохраняется на рынке или ситуация стабилизировалась и рынок стал «взрослым»? 

—  Рынок однозначно «взрослый». Как такового демпинга я не вижу, но это в любом случае конкурентный рынок. Во всяком случае, приходится где-то понижаться в тендерах, где-то уходить в какие-то другие условия для заказчика. Этот рынок был и остается конкурентным. 

— Встречается ли на рынке нефтепогружного кабеля контрафакт и фальсификат?

—  Ни разу не встречал. Здесь с качеством не играют. 

— Какие перспективы видятся на будущее? Есть ли стратегический план?

—  Стратегический план — это модернизация производства, приобретение оборудования, которое позволит выпускать кабель с более высокой температурой. На сегодняшний день мы ограничены 160 градусами. Разработки, конечно, ведутся, но нужно покупать оборудование. 

— В чем кроется конкурентная борьба этого рынка? 

—  Есть очень сложные скважины и когда ты долго работаешь с определенным потребителем, ты знаешь, какой длины и на каких барабанах тебе необходимо поставлять кабель на определенное месторождение и скважину. Заказчик может переходить от одного заказчика к другому, но, как показывает практика, зачастую многие возвращаются. Попробовали один вид кабеля, попробовали другой и в сравнении поняли, какой кабель им подходит лучше. В итоге они возвращаются к той конструкции, которая себя лучше всего показала. Когда ты знаешь, какой кабель лучше использовать на данном месторождении, ты именно его и предлагаешь. В этом и есть твой приоритет. 

— Нефтепогружной кабель тянет за собой остальные номенклатурные группы или это разные тендеры?

—  Это абсолютно разные тендеры. Их разыгрывают на разных условиях, потому что нефтепогружным кабелем на каждом предприятии занимается отдельная группа, которая не работает с обычным кабелем. Нет однозначного варианта, что если ты поставляешь нефтепогружной кабель, то начинаешь поставлять что-то еще. Ты также начинаешь конкурировать с другими, предлагать свою продукцию, доказывать, что она лучше в тех или других параметрах. Это абсолютно разные номенклатурные группы.

— Какие есть проблемы на этом рынке с точки зрения кабельщика как поставщика? 

—  Комплектование тендеров по группам — это один из вопросов, но самый основной — это финансирование. Когда нам заказчик предлагает оплату через 120 дней, а в итоге и через 120 дней он не платит, это очень влияет на оборотку денежных выражений. Самое лучшее, на что может пойти заказчик — это предоплата, но такого не бывает. С марта месяца ставки по кредитам взлетели. Да, сейчас они опустились, но в тот момент получить кредит для того, чтобы закупить материалы, изготовить кабель и отдать его на 120 дней в отсрочку было очень тяжело. В этом нам очень хорошо помогает консорциум, поэтому мы вместе работаем и зачастую получаем катанку с отсрочкой платежа. У нас одна общая цель — реализация кабельной продукции и весь цикл, начиная от изготовления катанки и до конечных продуктов.

— Насколько заказчик грамотен в выборе продукции?

—  Абсолютно грамотен. Как я уже говорил, они просят определенную марку кабеля, так как они знают, что на своих скважинах он будет стоять и не требовать подъема как минимум несколько лет. Когда я был в «Лукойле», они мне рассказывали про скважины, на которых кабель стоит 15 лет. 

— Какие инновации есть на рынке нефтепогружного кабеля? Какие тренды можно там заметить? 

—  В последнее время я был в республиках бывшего Советского Союза, и они в основном ориентируются на то, что изобретено либо в СССР, либо уже в России. То есть все свои технические требования берут от российских производителей и немного перерабатывают их под себя. Они знакомы с тем качеством продукции, которую делаем мы и наши конкуренты, поэтому нового они ничего не требуют. Я посмотрел порядка 10 технических требований за последнее время, в том числе узбекские и азербайджанские. Я не могу сказать, что они чем-то отличаются от российских, абсолютно все то же самое. 

— Сейчас экспорта нет, но если убрать текущую ситуацию, то наш продукт конкурентный на мировом рынке? 

—  Когда мы делали презентацию на выставке по нефтепогружному, монтажному и кабелю управления, всех очень заинтересовало. Единственный момент — как посмотрят на отсрочку платежа. Они тоже все хотят отсрочку, поэтому этот вопрос остается открытый. 

— Какие факторы являются критическими в чек-листе поставщика нефтяной компании? Что они оценивают и какие есть особенности? 

—  В первую очередь они оценивают опыт производства и наличие технологической базы и людей, которые имеют опыт работ с этой продукцией. Первое, что они проверяют, — кто работает, на чем работает, какой опыт работы и куда поставляли. И желательно, чтобы кабель проходил опытно-промысловые испытания именно на тех объектах, которые есть у данного заказчика. Это первоочередные факторы, на которые смотрят наши клиенты. 

— Какие тренды и изменения были за последние 5 лет в производственном цикле нефтепогружного кабеля? 

—  Кроме выхода в обращение новых марок нефтепогружного кабеля подход не менялся. Мы пробуем различные новые материалы. В прошлом году мы успели попробовать материалы европейского производства, правда, сейчас пришлось от них уйти. Тем не менее в основном это материалы и новые конструкции, причем конструкций в плане сейчас очень много. Это и совместные разработки с бывшими сотрудниками «Росската», и наши собственные разработки. Сейчас мы их планируем отдавать на опытно-промысловые испытания заказчикам. 

— Это разработки в части улучшения конструкции или, например, снижения себестоимости? Какой запрос исходит от потребителя? 

—  Конечно они хотят снизить стоимость, но в то же время увеличить время работы кабеля. Тут у потребителя два противоположных подхода, но нужно найти баланс и золотую середину. Когда начнешь производство, себестоимость в любом случае снизится, когда ты выйдешь на определенные объемы. 

— Сейчас на «Подольсккабеле» нефтепогружной кабель — это основной продукт. А остальные сферы динамически меняются? Например, кабели военного назначения. Как эти направления работают сейчас? 

—  Нефтепогружной кабель всегда был нашим локомотивом. На сегодняшний день он продолжает быть локомотивом, но все больше объем в производстве занимает кабель с военной приемкой — около 30-50% загрузки. По атомным станциям сейчас идет небольшой спад производства, потому что остались только зарубежные станции и Курская АЭС-2. На сегодняшний день у нас 2 локомотива — военные и нефтепогружные кабели. 

— Это глобально влияет на производство? 

—  У нас всегда так было. Определенная часть продукции может быть загружена, а другая будет проседать. Так как номенклатура завода очень большая, поэтому всегда бывает где-то лучше, а где-то хуже, но всегда находится какой-то баланс. Мы компенсируем недостаток производства одних марок кабеля большим запросом на марки кабеля другой отрасли.

— Вы являетесь только производителем кабелей? Вы не делаете наконечники, кабельные сборки или это пока не ваше?

—  Нет, мы давно пришли к тому, что нужно заниматься только кабелем и развивать именно это производство. Да, сейчас ведется работа с ВНИИКП по кабелям для атомных станций на 60 лет, по импортозамещению материалов для атомных станций. 

— Вы комплектуете заказы чужим кабелем? Бывает такое, чтобы вы под тендеры что-то специально закупали? 

—  Бывает, но в основном у нас есть торговый дом, который занимается комплектованием заказов, если это необходимо. Сами, как завод, мы не комплектуем заказы под тендеры.

— Мы были в вашем розничном магазине. Вы планируете укреплять потребительский сектор? 

—  Они сами не заинтересованы покупать кабель Подольского кабельного завода. Видимо, на нем нельзя много заработать, ведь цена на него выше среднего. Я готов остановиться на 1-2 ритейлерах, с которыми я буду спокойно работать и знать, что кабель продается только в двух местах. 

— Раньше у вас было много дилеров. Какая у вас сейчас модель продаж: прямые продажи от завода или вы продолжаете дилерскую модель?  

—  Большая часть продукции реализована через завод напрямую. У каждого дилера есть свои наработанные клиенты, через дилеров в основном идет продажа тем клиентам, с которыми они работали изначально. Мы не мешаем, каждый должен зарабатывать по-своему. Если говорить, что дилеры должны обеспечивать загрузку завода, то скорее нет. Я рассчитываю только на людей, которые работают в отделе маркетинга, в отделе сбыта, в магазине. Во всяком случае, когда приходит дилер с хорошими заказами — это всегда приятно. 

— Эта модель рынка уже ушла? 

—  По-разному. Иногда бывают хорошие заказы, иногда по чуть-чуть, но скорее да — эта модель ушла. 

— Вы сейчас выпускаете продукцию только под заказ или есть какая-то складская программа?

—  Мы уже давно ничего не кладем на склад, только в минимальных количествах. В основном это работа под заказ.

— Как закончилась история с открытым складом? 

—  Мы купили оборудование, станцию по испытанию материала на дым. Сейчас материал, который к нам приходит, полностью проверяется. Поставщик материалов привозит нам образец, мы его испытываем на дым и потом принимаем решение, можно ли его использовать на производстве или нет. Это в первую очередь идет на новые материалы, и с определенной периодичностью мы делаем выборки из определенной партии.

— Если смотреть на несколько лет вперед, то какие цели и задачи вы перед собой ставите? Вы говорили про увеличение объема нефтепогружного кабеля.

—  Номенклатура насчитывает более чем 100 000 марко размеров, поэтому мы развиваем не только нефтепогружное направление. Мы развиваем кабели монтажные гибкие, кабели для атомных станций, у нас есть лицензия для конструирования атомных станций, и мы планируем активно ей пользоваться, особенно в условиях импортозамещения. Поэтому развитие кабельного производства — это основная цель, которую перед нами поставил генеральный директор. 

— Если походить по цехам, оказывается, что завод новый изнутри.

—  У нас действительно много нового оборудования, которое было приобретено в этом и в прошлом году, и оно продолжает постоянно закупаться. Конечно, территория большая и у нас много оборудования, есть немало далеко не нового оборудования, но оно в хорошем состоянии и постоянно модернизируется. Все наше оборудование на ходу, и мы этим очень довольны. 

— Сейчас многие рекламируют защиту от контрафакта, RFID-метки и прочие технологии. Как думаете, они приживутся? И есть ли какие-то подобные запросы от клиентов? 

—  Я только поддерживаю всяческие инициативы, если производителям нравится заниматься таким продвижением продукции. Если необходимо защитить кабель, то это, наверное, тоже можно применить, но я для себя не вижу необходимости заниматься этим, хотя я всячески поддерживаю людей, которые работают в этом направлении. Они молодцы. 

— Я знаю, что у вас нет единой ERP-системы и каких-то автоматизированных линий. Есть ли в этом практический смысл?  Ведь на участке, где накладывают броню на нефтепогружной кабель, все достаточно просто, казалось бы, там нечего модернизировать и улучшать. Вы идете к автоматизации или у вас есть своя система производственного учета, которая со всеми согласована? 

—  В любом случае, система производственного учета у нас есть, и она контролируется людьми. ERP-система обязательно должна быть в том или ином виде, потому что ты видишь в реальном времени загрузку производства, а человек всегда может ошибиться. В этом направлении нам еще необходимо поработать, и мы обязательно это сделаем, но на сегодняшний день та система, которая есть на заводе, работает и проблем не создает. Но модернизация во всяком случае должна быть, ведь нельзя все делать руками.  

— Когда мы подъезжали к «Подольсккабелю», мы видели несколько указателей «Севкабель», которые являются памятником идеи выкупить весь рынок. Консорциум — это какое-то продолжение этой идеи и логическое перерождение, добровольное объединение. Какое стратегическое видение у этого рынка? Появится ли новый крупный игрок? Кабельный рынок останется конкурентным или он постепенно превратится в какое-то крупное объединение? 

—  Тогда должно быть не два, а как минимум пять или шесть крупных игроков, нельзя же все кабельные заводы объединить в группировки. Целью холдинга было объединение различных направлений производства для того, чтобы охватить практически весь рынок. Нас устраивает мысль о том, что мы независимое производство, и мы готовы работать в любых консорциумах, но это должно быть выгодно для каждого участника этого объединения. Позиция нашего завода такая. 

— Есть такой интересный кейс — компания «Борец», у них свой собственный кабельный завод. Возможна ли такая модель рынка, в которой крупные нефтяные компании в какой-то момент приобретут себе целый кабельный завод?

—  А почему нет? Они как раз закрывают номенклатуру кабеля на 230 градусов и делают они его чисто для себя. Мы с ними общались на эту тему и даже помогали им в чем-то в плане заготовок. Если люди видят выгоду в том, чтобы производить для собственных нужд какую-то продукцию, то пусть производят. 

— Мы были в музее и говорили про социальную сферу. Многих людей переманивают работать в Москву, но при этом у вас коллектив сохраняется, многие продолжают работать. В чем фишка, которая удерживает людей, помимо близкого расположения к дому? 

—  Близкое расположение к дому — это тоже немаловажно. Но в первую очередь важно то, что на заводе работают целые династии. Кроме того, людей здесь обучают, им создают комфортные условия для работы, им организовывают различные выезды на мероприятия, детей отвозят в детский лагерь. Недавно мы всем коллективом ездили на фабрику мороженого. Социальная направленность завода привлекает людей, потому что они знают, что их всегда поддержат. У каждого сотрудника есть ДМС, и он всегда может обратиться к нашему собственному врачу с любым вопросом, и его направят в соответствующие учреждения или к специалисту на территории завода. Люди не беспокоятся о своем будущем, они спокойно работают. 

— Складывается ощущение, что на заводе царит прекрасный Советский Союз будущего.

—  Нет, мы просто взяли из прошлого то, что действительно привлекает людей, и то, что должно быть у людей. Мы это сохранили и приумножили. Мы не вернусь туда, а взяли оттуда все самое лучшее.

— Посмотрим на экономику. Сейчас курс доллара сильно упал, и цены на медь, соответственно, тоже. С одной стороны, это хорошо, а с другой стороны, сильно дешевая медь кабельщикам тоже не интересна. Может, есть какой-то прогноз или видимость развития экономики? Будет ли опять медь по 14 000 долларов или наоборот мы отвяжемся от долларовой цены и перейдем на внутреннее потребление? 

—  Честно скажу, понимания, что сейчас будет с ценами, нет, потому что сколько не было бы прогнозов на медь и доллар, ни один из них не сбылся. Сколько раз мы хеджировали медь, и наши собственные прогнозы тоже не всегда сбывались. Сейчас ситуация такая, что невозможно что-то спрогнозировать и предугадать. 

— Вы закупались впрок?

—  Мы закупились только теми материалами, которые мы привозим из-за границы. Запас у нас есть, на нем и работаем. Конечно, есть цепочки, которые дают возможность привезти материалы через третьи страны, но это дорого и долго. Но я думаю, что уже через полгода цепочки наладятся.

— Импортозамещение сдвинуло какие-то ваши разработки с места? Может, какие-то марки кабеля не продавались, а теперь пользуются спросом. 

—  Мы уже давно перешли на материалы российского производства в монтажных кабелях. Вся военка также идет на отечественных материалах, другие нельзя использовать. С атомными станциями есть проблема, но этим вопросом сейчас занимается ВНИИКП, и я надеюсь, что в ближайшее время это решится. В рамках этой работы мы должны разработать несколько образцов на российских материалах для того, чтобы согласовать их еще с одним известным заводом, который участвует в этой программе. 

У нас материалы практически на 90% российские. Я не хочу сказать, что мы полностью импортозаместились, но найти альтернативу всегда можно.

— Многие задаются вопросом: «Почему нам государство не помогает?». Вы как-то рассчитываете на него?

—  Нет, не рассчитываем, потому что мы просили у государства помощи и еще ни разу не было такого, что нам в чем-то помогли. Не так часто обращаемся, но, к сожалению, помощь идет только на словах. 

— Алексей, спасибо большое за развернутое интервью.

— И вам спасибо.